Именно об этом думал скромный и дотошный Ататур, ухаживая за гигантскими тыквенными растениями своего хозяина и учителя, Бельдемиаля Великолепного. Великий маг готовил мутированные побеги в чанах своего скромного жилища, на опушке Леса Тысячи Ароматов, а затем они вместе высаживали их и наблюдали за ростом. Когда одна из тыкв созревала, Ататур осторожно срывал её и готовил для Бельдемиаля — в виде консоме или запеканки. Из всех обязанностей, которые предполагал статус помощника, садоводство и кулинария были наиболее любезны сердцу Ататура. И поскольку он служил у тонкого гурмана, носившего пурпурные штаны, они занимали большую часть его времени.

Ататур мог бы заниматься садоводством до конца времён, если бы с неба внезапно не обрушился душераздирающий рёв. Он поднял голову и увидел необычайную огненную комету, которая неслась прямо на него. Помощник немедленно бросил лопату и с воплем отступил к дому. На крыльце Бельдемиаль Великолепный вздрогнул, будучи внезапно вырван из своего ежедневного послеобеденного сна. Быстро оценив ситуацию, элегантный маг протянул руку и развернул Усовершенствованную Всемогущую Сферу. Полупрозрачный щит растянулся в сторону его перепуганного помощника и, достигнув своего максимального диаметра, застыл в нескольких шагах от него. Ататур споткнулся и продолжил ползти на четвереньках, не отрывая взгляда от косматого пламени, которое увеличивалось, заполняя всё его поле зрения.

Небесный шар рухнул в потоке огня, с апокалиптическим грохотом, прямо на огород с беспомощными тыквами, которые мгновенно сгорели. Удар был невероятной силы. Куски земли и тыквенных растений разлетелись до самой опушки Леса Тысячи Ароматов. Но Всемогущая Сфера выстояла. Ататур и Бельдемиаль остались невредимы. И хотя их жилище затряслось до основания, оно не рухнуло. Когда вернулась тишина и земля перестала сотрясаться, Бельдемиаль кратким жестом рассеял действие заклинания.

Ататур позволил себе дышать нормальным образом. Самым первым, что он почувствовал, был навязчивый запах тыквенного супа, гораздо более сильный, чем запах гари. Затем пришёл сильный жар. Наконец глаза явили ему картину разрушения. На месте тыквенных саженцев находилась лишь зияющая дымящаяся яма. Можно было подумать, что какой-то шутливый маг решил бросить вызов Бельдемиалю, наложив на его сад чрезвычайно разрушительное заклинание, возможно, Отдалённое Инкапсулирование. Но Ататур чувствовал, что это не было ни вызовом, ни даже заклинанием. Он выпрямился, когда Бельдемиаль подошёл к нему, и они вместе приблизились и заглянули в кратер обожжённой земли. Высокий лоб мага сморщился, а грязные пальцы его помощника судорожно сжались.

На дне кратера что-то было. Предмет, чёрный как смоль.

— Интересно... — сказал Ататур. — Что это, хозяин?

— Это метеорит. Камень, прилетевший издалека.

— Вы собираетесь его забрать?

— Я ещё не знаю...

Продолговатый предмет испускал густой дым, который мешал смотреть и раздражал горло. Было трудно оценить его размер и невозможно оценить вес. Он казался слишком горячим, чтобы подходить к нему близко.

— У нас больше нет сада, — сказал Ататур печальным голосом.

— Мы разобъём другой, не волнуйся.

— Это настоящий кавардак.

— Возможно, что и нет...

Вероятно, полагая, что ожидание — это лучшее, что можно сделать, Бельдемиаль попросил своего помощника подать ему обед на крыльцо, как обычно. Несмотря на своё любопытство, Ататур повиновался. Но пока маг молча ел, Ататур не сводил глаз с остывающего кратера.

Два часа спустя, когда Бельдемиаль Великолепный потягивал чай в кресле-качалке, а его помощник, терпеливо справляясь с неудобствами, убирал крыльцо, из кратера донёсся пронзительный свист, за которым сразу же последовал глухой удар.

— Я посмотрю, хозяин, — воскликнул Ататур, не в силах больше сдерживаться.

Бельдемиаль не сделал ничего, чтобы отговорить его.

В несколько быстрых шагов добравшись до ямы, Ататур наклонился вперёд и понял причину шума: метеорит раскололся. Теперь в кратере было два чёрных камня. Большой и маленький.

— Они мне нужны, Ататур. Иди и принеси их!

Ататур вздрогнул. Он не слышал, как подошёл Бельдемиаль. Слуга на мгновение встретился взглядом со своим хозяином и прочёл в нём нечто большее, чем простая решимость. Маг очень редко говорил таким властным тоном. В его голосе внезапно появилась жадность, которая была ему несвойственна. Помощник заколебался.

— Я защищу тебя, — шепнул Бельдемиаль, словно подбадривая его.

Ататур повиновался.

Ему потребовалось лишь короткое мгновение, чтобы достичь дна кратера. Он коснулся одного из двух внеземных камней кончиками пальцев и не почувствовал ожога. Ататур схватил тот, что побольше, и поднял его. Он оказался тяжёлым. Сгибаясь под его весом, уже вспотевший как от физических усилий, так и от жара, исходящего от камня, служитель вытащил его из ямы. Повинуясь резкому приказу Бельдемиаля, он отнёс его в лабораторию мага, расположенную под домом. Затем проделал то же самое со вторым камнем, поднять который было почти так же нелегко.

Когда два куска метеорита были помещены в подвал, Ататур смог отдохнуть, пока Бельдемиаль засыпал некрасивый кратер с помощью Земляного Смешивания Зелёной Руки. Затем, не дав помощнику никаких объяснений, маг ушёл и заперся в своей лаборатории.

Дни шли за днями. Смутно обеспокоенный, хотя и привыкший к долгим отсутствиям своего хозяина и учителя, Ататур проводил время за подготовкой нового огорода. Периодически он слышал, как гудят чаны в подземной лаборатории. До него доносились металлические отзвуки, сопровождаемые то радостными возгласами, то ругательствами. Понимая, что его учитель работает не покладая рук, Ататур ни разу не попытался проникнуть в лабораторию. Он строго соблюдал все инструкции, оставленные тем, кто, как он надеялся, однажды сделает его своим преемником, после того как эксплуатировал его в течение многих лет.

Наконец на рассвете хмурого дня, когда Ататур только встал, Бельдемиаль появился снова. С безумным взглядом и предельно расширенными зрачками маг выскочил из лаборатории, похожий на гримасничающего лейкоморфа.

И Ататур увидел, что он не один. Рядом с ним стояли двое новеньких.

— Ататур, позволь представить тебе Неувядаемого Силя и его симбиота, Дряблого Виоха.

Две названные Бельдемиалем сущности действительно дополняли друг друга.

По правде говоря, подумал Ататур, вздрогнув, они составляли одно целое.

Силь был высоким стройным существом с телом из несокрушимого металла. Казалось, он был сотворён в латунной оболочке с сапфировым отливом. Обладая неподвластной времени красотой, он стоял рядом с Бельдемиалем в столь естественной, достойной и элегантной позе, что без труда мог присвоить себе эпитет Великолепный, который до сих пор отличал хозяина Ататура от других магов, с их небрежной манерой одеваться. Виох же был полной его противоположностью: маленький, вялый, гротескный, чтобы не сказать отвратительный. Совершенно безволосый, он сидел на широких плечах Силя, словно маленький ребёнок, которого несёт отец. Его розоватые гипотрофические нижние конечности исчезали под металлической кожей андроида, а бесформенные руки с опухшими пальцами лежали на латунном черепе, покрывая его, точно отвратительная шевелюра из плоти.

— Что ты думаешь об этом, Ататур?

Ничего не ответив, собеседник скорчил недовольную гримасу и встретился взглядом с двумя существами.

Очи Силя были аметистовыми, гипнотическими. Глаза Виоха напоминали грязь.

— Я использовал весь метеорит целиком, — продолжал Бельдемиаль, восторженный и возбуждённый. — Конечно, дозировка была сложной, и на неё ушли все мои культуры гомункулов. Но это того стоило, не так ли?

— Я не уверен, хозяин.

— Ты ошибаешься, — резко ответил Бельдемиаль необычайно сухим тоном. — Видишь ли, Ататур, несмотря на внешний вид, Виох обладает удивительными возможностями. Что касается Силя, то он способен как на физические подвиги, так и на изучение второстепенных заклинаний. Так же, как и ты, а может быть, и лучше тебя. Это невероятно! Я провёл множество испытаний: Силь устойчив ко всему. Он и его симбиот станут превосходными охранниками и приятными компаньонами.

— Кажется, я понимаю...

— Нет, ты ничего не понимаешь. Но это не важно... Ты мне больше не нужен, Ататур. Я тебя увольняю. Ты пойдёшь учиться магии к одному из моих собратьев, более терпеливому и менее занятому...

Сердце Ататура бешено колотилось. Он никогда бы не подумал, что его хозяин может проявить по отношению к нему такую холодность.

— Учитель, вы совершаете ошибку. Мне кажется, что...

— Меня мало волнует то, что тебе кажется, Ататур, — презрительно бросил Бельдемиаль.

— Я...

— Возьми немного овощей, не более одного камня Иона и уходи!

На этот раз Ататур не ответил. Он ушёл в дом собирать свои вещи.

Когда он отправился в путь менее чем через час, с небольшим узелком на плече, Бельдемиаль Великолепный забавлялся, подвергая Силя-Виоха залпам Превосходного Призматического Разбрызгивателя, которые, казалось, никоим образом не влияли на симбиотическое существо. А великий маг в переливчатом плаще и с заплетённой бородой смеялся так, что Ататур никогда доселе не слышал подобного.

2. Учёная Элоиз

Ататур продвигался по дороге, идущей вдоль Леса Тысячи Ароматов, с кажущейся небрежностью человека, который предчувствует драму, но полагает, что не в силах её предотвратить.

Ибо он был уверен в двух вещах: симбиотическое существо выйдет из-под контроля Бельдемиаля, и его никто не сможет остановить. В этих условиях лучше всего было затаиться где-нибудь и ждать, пока восстановится спокойствие. Предупреждать других магов было бы бесполезно: большинство коллег Бельдемиаля вели себя настолько беззаботно и безответственно, как никогда раньше в истории человечества. Маги Сорок Пятого эона превращали самые бесполезные, рискованные и даже опасные занятия в тонкое искусство, а затем избегали всякой ответственности, когда их творения выходили из-под контроля. Силь-Виох вот-вот должен был заявить о свободе исследования своих способностей, и, несмотря на всю свою мудрость, его элегантный создатель не смог бы удержать строптивца.

Размышляя на ходу, Ататур понял, что всё же может кое-что сделать: спасти других, подобных ему. Ассистентов. Во время турниров заклинаний, которые регулярно проводились в Альмери, Ататур часто встречал тех, кто должен был исполнять любые желания своего хозяина и терпеть эгоцентричные бредни, ожидая возможности занять его место и делать то же самое. Пока маги-мегаломаны отчаянно оспаривали лавры гордыни и тщеславия в бесконечных поединках, Ататур приобрёл привычку обсуждать дела с другими помощниками. Он напряг память, тщательно выбирая тех, к кому чувствовал наибольшую близость.

Первым из них ему вспомнился кроткий Давиэль, ассистент вспыльчивого Мэтергунка. Они оба жили на холмах Оварга. Был также старый Дерте́бан, мудрый слуга Гордия Непредсказуемого, последнего мага Древних Островов. Ещё тучный Нгорок, помощник Набука из Ноза. Они проживали в самом сердце обширных равнин Междуречья. Наконец, Манж-Сель, терпеливый спутник Цэста Шутника, обосновавшегося в акваполисах Новой Атлантиды. Однако все они жили слишком далеко от владений Бельдемиаля Великолепного. Ататуру потребовались бы месяцы, чтобы добраться до Древних Островов или Новой Атлантиды, и минимум три недели, чтобы достичь переплетённых берегов Двух Рек или зелёной прохлады холмов Оварга. Ему нужно было выбрать ассистента, чей хозяин жил рядом с домом Бельдемиаля.

Ататур терзал свою память, пока не вызвал этим у себя феноменальную головную боль. Наконец он нашёл то, что искал, и понял, почему ему пришлось так мучиться, чтобы извлечь информацию на поверхность. Архимага звали Эмеригон Мудрый — хвалебный эпитет, который, несомненно, следовало рассматривать с иронией, — и он жил на вершине Лысой Горы, недалеко от Леса Тысячи Ароматов. Ататур встречал помощника мага всего один раз, но не забыл его. И неудивительно, ибо это была женщина, что само по себе являлось исключением. Её звали Элоиз.

Она была высокой и красивой.

Но, как и все женщины, она была опасна. В прошлом Бельдемиаль объяснял Ататуру всю необходимость трезвой, разумной и твёрдой мизогинии: женщины, склонные усложнять простые ситуации и делать неразрешимыми те, что и без того являлись сложными, представляли опасность, вызывая сомнения в умах магов. А сомнения и магия сочетались отнюдь не лучшим образом. На протяжении эонов женское начало было носителем хаоса, и ведьмы долгое время оставались Немезидами магов. Со времён Великого Мотолама они, к счастью, были истреблены, но все женщины несли в себе — как непреодолимый атавизм — лицедейский потенциал ведьм. Крайне редко могущественный маг соглашался делить свой дом с женщиной, и совсем уж невероятной выглядела возможность сделать её своим ассистентом со всем присущим этому действию риском. Эмеригон являлся исключением, подтверждающим правило. Таков был урок: следует остерегаться женщин, потому что они опаснее деодандов и коварнее дайхаков.

Но нужно же было кого-то предупредить.

Так пусть это будет Элоиз, которая узнает об этом первой и сделает с этой зловещей новостью всё, что захочет. Таким образом, злорадно подумал Ататур, позор от катастрофы падёт на неё, а не на него. «Женщины всегда предвещают катастрофы», — говаривал Бельдемиаль. Вот прекрасная возможность это доказать.

Ататур направился к Лысой Горе, чей чёткий силуэт маячил на южном горизонте, поднимаясь из туманов над зелёной массой Леса Тысячи Ароматов. Где-то в скалистых складках горы, напоминающих кружево старой, уснувшей куртизанки, скрывались Эмеригон и его ассистентка Элоиз.

Когда он достиг вершины Лысой Горы после изнурительного подъёма, перемежающегося участками настоящего скалолазания — несколько карнизов едва не заставили его сдаться, — Ататур понял, что, несмотря на быстроту собственной реакции, он не оценил всего масштаба вредоносности создания своего бывшего хозяина. От обители Эмеригона, которая, должно быть, была шедевром альмерийской архитектуры, построенной, вероятно, с помощью Возвышенного Восприятия Пропорций, остались лишь дымящиеся руины.

Прямо перед обломками порфирового бассейна — должно быть, эта часть дворца являлась атриумом — лежало ужасно изуродованное тело архимага. Его конечности были выгнуты под неестественными углами и усеяны розоватой белизной множественных открытых переломов. Кожа, от которой остались лишь почерневшие фрагменты, была полностью обуглена, в то время как лежащая под ней мышечная сеть, казалось, кристаллизовалась под воздействием сильного холода. Очевидно, маг подвергся Двойному Смертоносному Омовению Мордрата, заклинанию невиданной жестокости, которое осмеливались использовать лишь немногие маги, как из-за его сложности, так и из-за беспричинно садистского характера. Тело жертвы мгновенно нагревалось докрасна, а затем резко замораживалось, прежде чем вернуться к своей первоначальной температуре. Как правило, все конечности при этом вывихивались, органы взрывались, а мозг растрескивался. Это была гарантированная смерть. Если память не изменяла Ататуру, на использование Смертоносного Омовения был наложен мораторий, целью которого был запрет этого заклинания в конце Сорок Второго эона, под страхом конфискации сосудов и камней Иона.

Но Сорок Второй эон остался далеко в истории, а моратории, которые когда-то заставили поверить в возвращение Великого Мотолама, теперь были лишь нормами, молчаливо отменёнными тяжестью веков…

Погружённый в свои мысли, Ататур чуть не пропустил молодую женщину. Она опустилась на колени недалеко от трупа Эмеригона, наполовину скрытая рухнувшей стеной. С опущенной головой, словно в глубоком благоговении, женщина стояла спиной к гостю, лицом к больному солнцу этого сумеречного времени. Ататур понял, что это Элоиз.

Ассистентка мага, должно быть, была в ужасе.

Он подошёл к ней как можно медленнее.

— Элоиз? — тихо позвал он.

Она вздрогнула и начала подниматься.

— Элоиз, — продолжил Ататур, — я не причиню тебе вреда. Не бойся…

Молодая женщина обернулась, не отвечая, держа голову опущенной.

Ататур почувствовал, как в нём нарастает сомнение. Элоиз отреагировала не так, как он ожидал. Она должна была убежать при первых же его словах или наброситься на него, выпустив когти. Но нет, помощница казалась неестественно спокойной.

Наконец она подняла голову. Ататур встретился с ней взглядом. Он остановился, поражённый необычайной уверенностью, которую прочёл в нём. Она потеряла всё — хозяина и безопасность, и должна была находиться на грани истерики. Однако Элоиз улыбалась, как будто была довольна.

— Кто ты?

Ошеломлённый властностью, прозвучавшей в голосе Элоиз, Ататур ответил:

— Меня зовут Ататур. Я был ассистентом Бельдемиаля Великолепного, мага, который живёт на опушке Леса Тысячи Ароматов.

— Что тебе нужно?

— Я пришёл, чтобы предупредить тебя о катастрофе.

— Ты немного опоздал, как можешь заметить.

Голос Элоиз был полон холода. Ататур недоумевал всё больше и больше.

— Что произошло? Кто убил архимага? — спросил он.

— А как ты думаешь, помощник?

Теперь молодая женщина говорила презрительным тоном, хотя была ему ровней.

— Не знаю, мне трудно понять…

— Я это вижу. В конце концов, что может хорошо понимать простой ассистент, кроме работы по дому и экспериментального садоводства?

— Ну, объясни мне, раз ты такая умная…

Ответная провокация Ататура не возымела ожидаемого эффекта: откинув голову назад, Элоиз разразилась громовым смехом, в котором не было ничего женского, и совершенно неуместным. Ататур уже собирался уйти, навсегда убеждённый в абсолютной необходимости избегать женщин, когда она снова обратилась к нему серьёзным тоном:

— Слушай меня внимательно, Ататур. Я не та, кем ты меня считаешь.

— А?

— Я Эмеригон.

— Прошу прощения?

— Да. В теле, лежащем рядом со мной, был дух моей ассистентки Элоиз. Благодаря её жертве я спасся из лап смерти. Мой противник, странное симбиотическое существо, ошибся с целью. Я потерял свою плотскую оболочку, но жив и обладаю всеми своими знаниями.

— Но… Как это возможно?

— Благодаря заклинанию моего изобретения, чрезвычайно трудному для реализации. Я назвал его Односторонне Выгодным Обменом Эмеригона. Я никогда его не тестировал, но, очевидно, оно сработало идеально. Единственная проблема в том, что оно необратимо. Моё тело потеряно навсегда…

— Как и ваша ассистентка.

— А… да, она тоже. Действительно. Но я должен сказать, что её тело — это весьма интересный сосуд, который обещает тысячи впечатлений.

— Вы демонстрируете безумный цинизм.

— Мудрость часто идёт рука об руку с цинизмом. Разве Бельдемиаль не научил тебя этому?

— Он прогнал меня…

— Видимо, ему не нужен был ассистент-идеалист.

— Дело не в том. Это из-за Силь-Виоха.

— Кого?

— Симбиотического существа, которое напало на вас. Металлический андроид с недоделанным гомункулом на плечах…

— Да, это именно оно.

— Это Бельдемиаль создал его из метеорита, упавшего в огород.

— Ах… Захватывающе.

— Самое важное, что он опасен. Что вы собираетесь делать?

— Ничего.

— Он победил вас…

— Он застал меня в неудобном положении.

— В каком?

— Скажем так, сладострастие и магия нелегко сочетаются. Это просто вопрос… концентрации.

— Понимаю.

— С другой стороны, для проведения Обмена это было идеально. Это единственное, что я успел сделать. Она даже не…

— Прошу вас, замолчите, — воскликнул Ататур, испытывая отвращение к эгоизму мага.

Откровения сменяли друг друга слишком быстро. Обмен душами, вмешательство Силь-Виоха — Ататур никогда бы не подумал, что тот сможет так быстро освободиться от Бельдемиаля. А теперь ассистентка, которую он хотел предупредить, была мертва, а в её теле жил архимаг. Всё это было крайне тревожно.

— В конце концов, я передумал, — резко заявила Элоиз-Эмеригон.

— Да? — удивился Ататур.

— Да. Нужно предупредить других магов. Мы должны срочно созвать конклав.

— Значит, вы думаете о выживании своих коллег. Вы хотите организовать борьбу…

— Дело совсем не в этом. Поскольку это проклятое существо отняло у меня всё, нет причин, по которым я должен быть единственным пострадавшим. Я вовлеку их всех в эту историю, которая, надеюсь, оставит их в таком же бедственном положении, как и меня. И если нам всё-таки удастся изничтожить этого Силь-Виоха, от них останутся только их духи. Что касается Бельдемиаля, поверь мне, ассистент, он ещё получит своё, если, конечно, уже не мёртв!

Растерянность и ужас Ататура достигли апогея. Но эти чувства, пусть и вполне законные в данной ситуации, внезапно отступили, когда Элоиз, наклонившись, чтобы собрать кое-какие вещи, открыла идеальные изгибы своих ног.

Во вспышке просветления Ататур понял три вещи.

Во-первых, он не ошибся насчёт опасности Силь-Виоха: существо, рождённое из метеорита-тыквоубийцы и безрассудства Бельдемиаля Великолепно Глупого, будет блуждать по землям Альмери как вестник конца магов. Во-вторых, ему лгали о природе женщин, и теперь нужно рассмотреть возможность сексуальной переориентации — к большому облегчению гомункулов. В-третих, его влечение к женскому полу будет несколько замедлено тем фактом, что первая женщина, которую он встретил, несомненно, обладала телом богини, но при этом в ней таился коварный ум мстительного и самовлюблённого архимага.

В ответ на блаженное выражение, которое, должно быть, превратило лицо Ататура в маску глупости, Элоиз злорадно улыбнулась и подняла руки к небу. В следующее мгновение Ататур взмыл в воздух в невыносимом рёве ветра, крича и вращаясь с неприличной скоростью.

Он почувствовал, как всё его тело яростно рвануло на все четыре стороны, и, пока внутренности и желудок пытались вернуться на место, мощный порыв ветра превратил его в воздушного змея из человеческой плоти, проглоченного бурей. Несчастный понял, что его новый хозяин, невероятный, но вполне реальный архимаг с пышными бёдрами, активировал Призыв Неистового Облака и теперь они на всех парах мчались к неизвестному месту назначения…

3. Ллорио Белая

Время, которое понадобилось Элоиз и Ататуру, чтобы найти магов, рассеянных по всей Альмери, и убедить их собраться на конклав, чего не происходило на протяжении многих эонов — последнее подобное собрание, известное как Бумергарфский конклав, датировалось Двадцать Первым эоном, — успело послужить разрушительной алчности Силь-Виоха.

Когда идея конклава была принята, магам пришлось договориться о месте встречи, что оказалось непросто. Каждый предлагал вариант, который был наиболее удобен ему или льстил его самолюбию. Когда наконец был достигнут консенсус — благодаря сдерживающему влиянию помощников, чьи действия координировал Ататур, — на счету симбиотического существа уже было огромное число жертв. Но истерзанную ауру и ускользающую память жертв Силь-Виоха можно было собрать, если взяться за это вовремя. Единственный альмерийский маг, специализирующийся на Астральных Архивах, к счастью, оказался достаточно усердным. Лоёбсан Рампанг, по прозвищу Лоёб Пергаментный, сумел сохранить почти все эти воспоминания, дабы его собратья по магии могли изучить заклинания, которым отдавал предпочтение их симбиотический враг.

В итоге конклав состоялся на Тапробане, маленьком острове, затерянном в сапфировых водах Сонганского моря. Большинство магов добрались туда с помощью Неистового Облака. На самой первой сессии конклава великий распорядитель дебатов, некий Раз Тигнак — маг с далёких ледниковых озёр База, способный одновременно следить за двенадцатью темами дискуссий — поручил дотошному Ататуру просмотреть Астральные Архивы Рампанга и составить отчёт о преступлениях Силь-Виоха, дабы убедить выживших в неотложности поиска решения. На третьей сессии Ататур занял место справа от кафедры и, прочистив горло, представил историю этого кровавого крестового похода.

Первым из погибших, очевидно, оказался Бельдемиаль Великолепный. Посланники, отправленные верховным распорядителем дебатов, чтобы вызвать его на конклав, нашли в обители мага лишь груду плоти, лежащую, как охотничий трофей, под великолепно подметённым крыльцом. После тщательного анализа выяснилось, что неосторожный Бельдемиаль подвергся особенно злобной Последней Мутации Ксарфаджио: все его конечности и органы расплавились в бесформенную массу. Ему, должно быть, было суждено прожить лишь ровно столько, чтобы успеть осознать свою мучительную оплошность.

Подобная дикость была уже совершенно неуместна в эти последние времена, сладостные, как подпорченный фрукт. К несчастью, Силь-Виох, казалось, становился всё более могущественным и всё более садистским по мере того, как продолжались его бесчинства.

Об этом свидетельствовали ауры его следующих жертв, которые засвидетельствовали это через уста Ататура.

Архимаг Пнумофилос столкнулся с Силь-Виохом у подножия горы Лимфы. Его противник обрушил на него Звёздный Взрыв Фандаала, одновременно заключив его в Инвертированную Всемогущую Сферу, которая вдесятеро усилила эффект заклинания. Пнумофилос был распылён на элементарные частицы. Но ему повезло умереть быстрее, чем Маэтергунку. Вспыльчивый маг зелёных холмов умер ужасной смертью: Силь-Виох сначала убил его помощника Прокаливающим Лучом Дельмио, а затем превратил Маэтергунка в покорного раба с помощью Триумфальных Диплазм Пангуира. Затем он заставил его пожирать самого себя, начиная с пальцев ног. Пока маг выполнял приказание, Силь-Виох произнёс заклинание Макроидного Пальца Ноги, и Маэтергунк взорвался на третьем глотке. Следующий маг умер не менее жестокой, но ещё более изощрённой смертью: Набук из Ноза был замучен деревянными иглами Непроходящей Чесотки Лагвайлера, которые сами по себе вырастали под кожей, а затем Внутренним Вскипанием Дельмио, которое резко повысило температуру его крови, доведя её до кипения. Когда ему надоели крики Набука, симбиотический садист позволил Объективному Рассеянию Уака разорвать мага на сотни окровавленных фрагментов. Его помощник остался жив, но уже никогда не смог бы стать прежним: Физическая Малепсия Ксарфаджио превратила его в тучного и гротескного карлика. Цэст Шутник, в свою очередь, претерпел тысячу мучений, вызванных обострением его чувств под действием Удил Длинных Нервов Кламбарда, прежде чем пасть от ожогов, нанесённых всему его телу огненными столбами Пирокариатид Дельмио, несмотря на его отчаянное бегство.

Потрясённый таким количеством ужасов, Ататур вынужден был сделать паузу в перечислении жертв Силь-Виоха. Конклав на мгновение замер в нездоровой тишине, а затем, собравшись с духом, и снова с согласия верховного распорядителя дебатов, дотошный асессор приступил к изложению членам Тапробанского конклава истории битвы двух магов, которые были очень близки к тому, чтобы победить Силь-Виоха.

Тар Древний и Каин Высокомерный жили вместе, без помощников, в соляных горах Мыса Печальных Воспоминаний, в западном Альмери, между Мрачной бухтой и заливом Санреаль. Они объединили свои силы против агрессора, как ранее решили объединить свои умы в повседневной жизни.

Опираясь на опыт, приобретённый в столкновениях предыдущими противниками, симбиотическое существо не ожидало, что ему придётся столкнуться с двумя соперниками одновременно. Сначала оно напало на Тара Древнего, обрушив на него Критический Холод Фандаала. Но Чары Растворения, запущенные Каином Высокомерным, рассеяли тысячи ледяных игл прежде, чем они достигли Тара Древнего.

Удивлённому Силь-Виоху пришлось с этим осваиваться.

При этом он совершил ошибку, разделившись надвое. Симбиот разделил собственные силы, в то время как его противники объединили свои. Силь оставил симбиота Виоха на земле, поручив ему заняться Каином, пока сам он будет расправляться с Таром. В течение того ничтожного мгновения, которое потребовалось для этого разделения, Тар и Каин не сидели сложа руки. Они сблизились, сделав бесполезным разделение их двутелого врага. Когда Силь обрушил Тотальное Воспламенение Дельмио на Тара, Каин просто развернул Всемогущую Сферу, которая защитила их обоих, позволив Тару подготовить атаку. Воспламенение не удалось, Сфера рассеялась. Тар исчез, в то время как Каин запустил Великолепный Призматический Разбрызгиватель против Силя. Благодаря Световому Смещению Фандаала, старый маг вновь появился возле Виоха, который был занят тем, что бормотал атакующее заклинание против Каина. Виох не успел ни запустить его, ни блокировать Удушающую Нарколепсию Пангуира, направленную на него Таром.

Симбиот погрузился в глубокое изнеможение, обливаясь слюной. Обезумевший от страха потерять его, Силь обрушил все свои атаки на Тара, поражая его Магматическими Кулаками. Это позволило Каину обездвижить его с помощью Тотального Клея Эриана Преемника. Силь упал на землю, бешено сопротивляясь.

На этой стадии Тар и Каин могли бы одержать верх. Но, в свою очередь, они совершили ошибку, сосредоточив свои атаки на Силе, намеренно игнорируя симбиота, сочтя его менее могущественным и опасным. И совершенно напрасно. Оставленный без присмотра слюнявый Виох вскоре освободился от искусственной усталости, наложенной Таром. Обезумев от ярости, он обрушил на двух магов, которые стояли к нему спиной, Двойную Ультрагнилостную Флегмону Ксарфаджио. Первая из них вонзилась одному магу в рот, а вторая другому в анус. Охваченные столь же внезапной, сколь и сильной болью и лихорадкой, Тар и Каин прекратили атаки на Силя и, вопя, начали кататься по земле.

Силь спокойно водрузил своего симбиота обратно на плечи и, сев на камень, наблюдал, как они корчатся в своих страданиях, пока их нарывы не лопнули и не наступила смерть.

Тар Древний и Каин Высокомерный могли бы отбросить Силь-Виоха к Падающей Стене, если бы были более осмотрительны. Не следует доверять внешнему виду — таков был первый урок трагических событий в соляных горах. Но имелся и другой, более фундаментальный: объединение сил всех магов, безусловно, было единственным способом уничтожить симбиотическое существо.

После тщательно подготовленного отчёта, составленного Ататуром, который ещё не стал магом, но был уже гораздо большим, чем помощником, Элоиз встала и заговорила сама. Некоторые почтенные архимаги запротестовали, крича о скандале и обмане. Явно ошеломлённый масштабом катастрофы, Раз Тигнак, главный распорядитель дебатов, не сделал ничего, чтобы их успокоить. Применив старую теорию о том, что маленькая демонстрация лучше длинной речи, Элоиз сделала жест и превратила в пепел несколько незанятых скамеек амфитеатра. Вся аудитория теперь была убеждена — Элоиз-Эмеригон являлась именно тем, кем себя называла: архимагом в женском теле.

— Сейчас тяжёлое время, — сказала она. — Это мерзкое симбиотическое существо, которое стало причиной смерти нескольких наших собратьев, должно быть устранено. Его сила не может обманывать или пугать нас...

Послышался шелест изысканных тканей, сопровождаемый покашливанием, исходящим из пересохшего горла. Гордий Непредсказуемый, совершивший очень долгое путешествие с Древних Островов, чтобы прибыть на конклав, попросил слова и ответил Элоиз:

— Однако именно эта сила и представляет для нас проблему, дорогой собрат. Силь-Виох знает все наши заклинания, как будто прочитал их в умах всех, кого убил. Он намного сильнее любого из нас.

Собрание отозвалось одобрительным ропотом.

Элоиз не спешила с ответом.

— Совершенно верно, Гордий. Силь-Виох не только знает самые мощные наши заклинания, но и, кроме того, обладает достаточными ресурсами, чтобы противостоять им. Однако мы ещё не испробовали против него всего...

— Все, кто с ним сталкивался, мертвы. Не думаю, что этот конклав может предложить какое-либо решение. Мне не стоило приезжать...

— Ты ошибаешься, Гордий. Распорядитель, с вашего позволения...

После того как Раз Тигнак благосклонно кивнул, Элоиз повернулась к Ататуру, который всё ещё исполнял роль асессора, и сделала ему знак. Бывший помощник Бельдемиаля направился к маленькому резному сундуку, который стоял справа от кафедры. По настоятельной просьбе Элоиз действующий верховный распорядитель дебатов за несколько дней до этого согласился отправить небольшую группу посланников на гору Кхоля Проклятого, несмотря на невероятную сложность этого похода. На вершине этого одинокого, истерзанного ветрами пика находился мемориал конклавов, в котором хранился упомянутый сундук. Этот мемориал был построен в конце Великого Мотолама, дабы напоминать всем грядущим магам о том, сколь славными были ушедшие времена. В сундуке должен был содержаться церемониальный предмет, обладающий особыми магическими силами, который использовался во время конклавов магов в период между Двенадцатым и Двадцать Первым эонами. Ни один маг не имел права открывать сундук, кроме как в рамках конклава и в присутствии верховного распорядителя дебатов. Раз Тигнак, любопытный и смущённый настойчивостью, с которой Элоиз требовала присутствия этого сундука на Тапробанском конклаве, в конце концов уступил её просьбе и велел доставить сей незапамятный предмет... И вот, трое посланников отправились за ним. Вернулся только один, с безумным взглядом и разбитым телом. Маленький сундук, не открывая, поместили, как того требовал ритуал, пришедший из глубины веков, справа от кафедры. И теперь то, что в нём содержалось, должно было быть извлечено из окружавшей его пелены времени и тайн.

Элоиз, казалось, была вне себя от возбуждения. Открыв сундучок, Ататур вынул из него небольшой цилиндрический предмет, который немедленно передал Элоиз. Повернувшись лицом к аудитории, и в частности к Гордию, она продемонстрировала предмет всем собравшимся.

Это была маленькая белая флейта, совершенно безобидная с виду.

С громким ропотом собравшиеся маги наклонились вперёд, чтобы рассмотреть её получше. Чистый голос учёной Элоиз разнёсся по всему амфитеатру:

— Кто из вас когда-либо слышал о Бесконечном Межвременье?

Ей снова ответил Гордий:

— Я узнаю эту флейту и хорошо знаю связанное с ней заклинание темпорального перемещения. Но не думаю, Эмеригон, что отправить нашего симбиотического врага вверх или вниз по течению времени будет хорошей идеей. Угроза не может быть устранена простым перемещением. Твоё предложение опасно. Силь-Виох может не только вернуться из своего временно́го изгнания, но и в отместку изменить наше настоящее.

— Я знаю. Поэтому и не собираюсь отправлять его в иное время.

— Вот как?

— Отправиться должен будет эмиссар конклава.

— Эм... эмиссар?

— Да.

— Единственный смысл в отправке эмиссара мог бы заключаться в том, чтобы помешать Бельдемиалю Великолепному позволить родиться Силь-Виоху в чанах его лаборатории. Но мы знаем, что протяжённость временного скачка Бесконечного Межвременья никак не может быть меньше ста тысяч лет.

— Разумеется, Гордий. Но она может быть больше. Бесконечно больше.

— Что конкретно ты задумал?

— Я собираюсь отправить эмиссара в очень далёкое прошлое.

— Насколько далёкое?

— Задолго до Великого Мотолама.

— Уточни.

— В одиннадцатую эпоху Семнадцатого эона.

— Что?

— Да. Во времена великой войны магов и ведьм.

— Клянусь Гримуаром Панделума! Но с какой целью?

— Чтобы встретиться с Ллорио Белой.

— Ты имеешь в виду королеву ведьм?

— Да, именно её. Ту, которую история называет Муртой Насылающей Наваждения.

Оглушительный шум потряс собрание. Большинство присутствующих магов встали и застучали кулаками по своим пюпитрам. Разу Тигнаку пришлось использовать Алую Триболюминесценцию Ишара Киноварного, чтобы восстановить тишину. Смущённые вспышками раздражающего красного цвета, которые происходили при каждом их движении, маги, наконец, вернулись на свои места и обрели самообладание. Единственным, кто остался стоять, был Гордий.

Даже не спрашивая разрешения у верховного распорядителя дебатов, который уже переставал контролировать происходящее, он покинул свой ряд и спустился на несколько ступеней к Элоиз. Подойдя к кафедре, он выпрямился, как страдающий радикулитом восклицательный знак, и обвиняющим жестом указал пальцем на фигуру женщины. Но обращался он исключительно к духу мага.

— Ты бредишь, Эмеригон. Разве нам мало одного смертельного врага?

— Ты должен дать мне время объяснить всё, Гордий.

— Тебе лучше быть предельно убедительным.

— Оказавшись в Семнадцатом эоне, наш эмиссар должен будет встретиться с Ллорио Белой до того, как Каланктус Спокойный лишит её сил и отправит в изгнание. Тот, кого мы пошлём, должен будет получить от неё способ победить Силь-Виоха. Любой ценой. Ибо лишь могущественные чары смогут одолеть нашего симбиотического врага.

— С чего бы вдруг?

— Это очень логично, Гордий.

Элоиз обвела взглядом собрание, игнорируя его враждебность.

— Вы все, присутствующие здесь, уже должны были это понять. Тот, кто сражается с нами, делает это нашим собственным оружием. Он ничего не знает о ведьмах. А их магия кардинально отличается от нашей. Силь-Виох не сможет парировать чары ведьмы. Это очевидно.

— Нужно ещё, чтобы Насылающая Наваждения согласилась поделиться какими-то своими чарами, — возразил Гордий.

Элоиз снова посмотрела на него, не моргнув глазом.

— Наш эмиссар должен будет изложить ей ситуацию таким образом, чтобы она согласилась.

— Ведьмы ненавидят магов, Эмеригон. Она никогда нам не поможет.

— Вот почему, дорогой Гордий, мы отправим к ней одну из её сестёр из Сорок Пятого эона.

— Прошу прощения?

Снова обращаясь к взволнованному амфитеатру, Элоиз продолжила свою речь:

— Ллорио Белая не знает будущего, и в этом наше преимущество. Мы можем заставить её поверить во что угодно, в том числе и в то, что ведьмы победили магов и что они правят концом времён.

— Но где мы найдём ведьму? — прозвучал громкий вопрос, донёсшийся с верхних рядов.

Элоиз улыбнулась и сделала маленький танцевальный шаг, повернувшись вокруг себя.

— Разве это не очевидно? Разве я не похожа на ведьму, скажите мне?

Ропот усилился в десять раз. Но на сей раз это уже не было неодобрением. Элоиз завоёвывала аудиторию. Она ловко закрепила свою победу.

— Друзья мои, — провозгласила она, — время для колебаний прошло. Вот возможность расширить поле борьбы и убить двух зайцев одним выстрелом: уничтожить нашего симбиотического врага и посмеяться над ведьмами через пропасть времени. Что скажете?

С амфитеатра обрушился гром аплодисментов, подтверждая согласие магов. Но когда тишина вернулась, у Гордия ещё было что сказать.

— Ведьмы Семнадцатого эона — самые могущественные, которых знала наша многострадальная история. Все архимаги могли исчезнуть под их гнётом. Великий Мотолам мог бы никогда не возникнуть. Ллорио — величайшая и самая мудрая из всех ведьм. Что произойдёт, если она раскроет нашу маленькую уловку? Мурта вполне может решить обернуть ситуацию в свою пользу и усилить борьбу, которую она ведёт против магов, чтобы навсегда стереть их с лица земли. Если это произойдёт, мы прекратим своё существование, стремясь сохранить его любой ценой. Что ты ответишь на это, Эмеригон?

— У ведьм есть общие черты с магами, — лукаво сказала Элоиз. — Они тоже обладают чрезмерной гордыней и иногда поддаются на внешний вид.

— Этот ответ неудовлетворителен.

— Разумеется, удовлетворителен, Гордий. Я появлюсь перед Насылающей Наваждения в сопровождении мага, явно лишённого своих сил и низведённого до состояния помощника. Я буду презирать его и плохо обращаться с ним у неё на глазах, рассказывая Ллорио, сколь славное будущее ждёт ведьм. Она не сможет мне не поверить.

— И кто согласится на такое плохое обращение со стороны женщины? Уж точно не я!

В зале раздался смех.

— Я согласен.

Все взгляды обратились к Ататуру.

Собрание разразилось оглушительным смехом. Этот молодой помощник, сначала оказавшийся жертвой сумасшедшего мага, а затем отважным асессором едва ли менее бредового конклава, вновь спонтанно бросился в гущу проблем. Тем не менее рассуждения Элоиз казались здравыми. Несмотря на невероятную дерзость, миссия, которую она поставила перед собой, вполне могла увенчаться успехом. Поэтому верховный распорядитель дебатов дал своё согласие.

Элоиз знаком попросила Ататура подойти поближе.

Немного смущённый, он подчинился. Затем, не медля больше, она схватила маленькую белую флейту и очень сильно дунула в неё. Это возымело двойной эффект: пронзительный звук затопил амфитеатр, а флейта начала раздуваться, как воздушный шар. Она приняла вид полупрозрачной сферы. Элоиз схватила Ататура за плечи, и оба прыгнули в сферу.

Раздался взрыв, и они исчезли.

Мгновение спустя в небе Тапробаны появилась большая металлическая птица с розоватым гребнем. Силь-Виох прилетел за своей ежедневной порцией архимагов. Раз Тигнак умер первым, задохнувшись от Тошнотворных Испарений Хизера, его носовой придаток был предварительно увеличен в десять раз Додекащедростью Лютара Медноносого. Его громкое удушье шокировало тапробанцев. По крайней мере, ровно до того момента, пока они не поняли, что то, что уготовил им Силь-Виох, было бесконечно хуже...

4. Ататур и Элоиз

Когда два эмиссара вновь появились в амфитеатре, всего через несколько дней после своего взрывного отправления, немногие выжившие маги и напуганные помощники увидели, что они радикально изменились.

Ататур и Элоиз держались за руки и выглядели весьма довольными жизнью.

В Сорок Пятом эоне счастье (как и несчастье до прихода Неувядаемого Силя и Дряблого Виоха) было старой идеей, похороненной глубоко в памяти людей, мёртвым пеплом в остывшем очаге жизни. И теперь Ататур и Элоиз возвращали своим современникам образ самого совершенного счастья. Два путешественника во времени были одеты в свободные и очень красочные одежды с преобладанием цветочных символов. Их длинные волосы были убраны назад, удерживаемые чёрными очками, которые, несомненно, служили для защиты от солнца, гораздо более яркого, чем то, к которому они привыкли. И их загорелый вид подтверждал эту фантастическую гипотезу. Пара улыбалась, как будто ничто не могло пошатнуть их счастье.

Гордий Непредсказуемый, вся нижняя часть тела которого, казалось, превратилась в некую метаморфическую массу, с трудом продвигался к ним, становясь поочерёдно то человеком-скамейкой, то человеком-лестницей, то снова человеком-скамейкой, то человеком-линолеумом в чёрно-белую клетку и наконец человеком-кафедрой, когда он остановился в двух шагах от Элоиз. Очевидно, художественное творчество Силь-Виоха достигло вершин садистской утончённости.

— Я рад вас видеть, — сказал Гордий, почёсывая угол, который явно нуждался в небольшой лакировке. — Здесь царит сущий ад. Видите ли, учитывая нашу малочисленность, Силь-Виох решил ограничить себя. Теперь он мучает только одного мага в день. Полагаю, он стремится продержаться до тех пор, пока не погаснет солнце. Вчера была моя очередь, и вот результат...

— Круто, чувак! У нас есть решение, — сказал Ататур с ослепительной непринуждённостью, в то время как Элоиз прильнула к нему с игривым видом.

— Мурта согласилась нам помочь? — спросил Гордий.

— Нет.

— Я был уверен в этом. Но тогда...

— На самом деле, мы с ней так и не повстречались.

— Как это?

— Ошиблись эпохой.

— Вы не смогли достичь Семнадцатого эона, не так ли?

— Ты понял, брат! — воскликнул Ататур, указывая двумя указательными пальцами на Гордия.

— Что?

— Вот именно. Мы промахнулись мимо эона.

— Бесконечное Межвременье оказалось недостаточно точным, верно?

— Мягко сказано.

— Но в таком случае, где же вы оказались?

Элоиз долго размышляла над этим вопросом, не найдя удовлетворительного ответа в отсутствие какого-либо всеобщего способа подсчёта времени.

— Одно можно сказать наверняка: это было задолго до Семнадцатого эона.

— Откуда ты можешь это знать?

— Там были ведьмы и маги, но...

— Но?

— Их силы были смехотворны. Ничего сопоставимого с нашими. Они не умели пользоваться сандестинами — да что там, даже не знали об их существовании. Что касается камней Иона, то они делали из них декоративные предметы, единственная функция которых была эстетической.

— Это очень прискорбно...

— Однако была категория магов и разновидность ведьм, которые умели колдовать с помощью музыки и мощных галлюциногенных веществ. Очевидно, они не могли жить как без того, так и без другого. Они составляли касту на обочине своего общества. Но их магия была, как бы сказать... интересной, хотя в конечном итоге малоэффективной.

— Я ничего не понимаю.

— Поначалу мы тоже не понимали. Потом всё стало ясно.

— Вы выглядите помолодевшими...

— Да, это странно: время текло медленнее. Чем больше мы узнавали их, тем больше всё замедлялось; в ароматных завитках их церемониальных амулетов всё естественным образом находило своё решение. Мы подстроились под ритм их общества и разделили с ними необычайный опыт благополучия. Они научили нас уважать своё тело и открывать собственный разум. Они жили в эпоху невероятной свободы. Они даже познакомили нас с физической любовью. Элоиз, в частности, открыла для себя бесчисленное количество самых разных вещей.

— Понимаю. Эмеригон, должно быть, хорошо повеселился.

— Кто?

— Эмеригон. Кстати, а что, он сам не может выразить свои мысли?

— Не во время прихода, чувак. Ах да, я забыл вам сказать...

— Что?

— Эмеригон мёртв.

— Прости?

— Его больше нет.

Гордий повернулся к молодой женщине в цветастом платье и встретился с ней взглядом. Он увидел, что её зрачки были неподвижны и предельно расширены. Она блаженно улыбалась ему. Старый архимаг нахмурился и снова переключил внимание на своего собеседника.

— Ты прав, Ататур. Эмеригона больше нет.

— Во-от, уловил! Осталась только цветущая молодая женщина по имени Элоиз.

— Как это возможно?

— Ваша гордость вас обманула, вот и всё.

— Что ты имеешь в виду?

— Эмеригон был всего лишь слугой Элоиз.

— Прости?

— Элоиз — ведьма, Гордий. Последняя ведьма во всей истории Альмери. С самого начала она скрывалась под видом простой помощницы, но на самом деле Эмеригон был не более чем марионеткой в её руках. Она придумала всю эту историю с обменом разумов, ибо знала, что наше явное женоненавистничество сделает её правдоподобной для нас. И меня, как и всех вас, отлично провели. Она преподала нам хороший урок смирения. Респект!

— Я... Но тогда...

— Йес! Думай!

— Вот почему она так страстно желала присоединиться к Ллорио Белой... Вот почему она так настаивала на том, чтобы мы доставили на Тапробану сундук из мемориала конклавов: ей нужна была темпоральная флейта, которая находилась внутри. Она воспользовалась нами, нашим отчаянием, чтобы заполучить её. Она хотела пройти сквозь эоны к Ллорио...

— Разве это не было законным желанием для ведьмы? Встретиться со своей королевой?

— Клянусь великим плащом Риальто!

— И не говори, чувак!

— Как мы могли быть такими глупыми?

— Теперь это неважно. Мы с Элоиз нашли общий язык. Очень круто!

— Но... а как же насчёт Силь-Виоха? — забеспокоился Гордий.

— Как я уже сказал по прибытии, у нас есть решение.

— Вы действительно нашли оружие для борьбы с ним?

— Идеальное оружие!

— Это чары?

— Да, очень мощные чары, которыми Элоиз владеет в совершенстве.

— Что они такое?

— Это сложно определить...

— Как называются эти роковые чары?

— Нежность — вот их имя.

— Нежность?

— Да. Это антитеза насилию, агрессии, высокомерию, боли, всему деструктивному в нас. Гордий, мы ошибались, используя наши наступательные заклинания против Силь-Виоха. Мы лишь подпитывали его, делали сильнее, поскольку насилие порождает насилие. Он начал бросать нам вызов ради игры и продолжил уничтожать нас из подражания...

— Я никогда не рассматривал проблему под таким углом.

— Только женщина могла это понять.

— Элоиз?

— Только женщина способна противопоставить нежность насилию, — медленно кивнул Ататур, улыбаясь.

— Есть ли риск, что Силь-Виох может избегнуть ваших чар? — спросил Гордий.

— Никаких шансов. Он не знает ни толерантности, ни уважения, ни любви к ближнему, которые являются камнями Иона нежности. Он умеет только разрушать и навязывать, причинять боль и обесценивать. Перед нежностью женщины Силь-Виох бессилен: он буквально растает.

— Нас ждёт та же участь?

— Может быть, и нет. Вы маги. Вы эгоцентричны, высокомерны, безумны, беззаботны и безответственны, но никогда не совершали тех ужасов, которые Силь-Виох творил без всякой причины.

— О, пусть твои слова окажутся правдой, ибо мы достаточно настрадались в этом эоне...

— Полагаю, самое большее, что вам грозит, это спасительное осознание тщетности ваших распрей и пустоты существования...

Гордий казался глубоко обеспокоенным как молчанием Элоиз, сотканным из мечтательности и презрения, так и словами того, кто с течением событий и открытий стал гораздо мудрее большинства присутствующих архимагов. Гордий повернулся к апатичной аудитории, состоящей теперь из нескольких подавленных стариков, бледных наследников многотысячелетней магической традиции.

— Друзья мои, Ататур и Элоиз вернулись из прошлого с решением, которое положит конец нашим мучениям и, возможно... нашей слепоте, — закончил он шёпотом.

Его слова не сопровождались никакими проявлениями энтузиазма.

Маги были измучены и разочарованы. Но, немного придя в себя, Элоиз показала им, что они ошибаются.

В сопровождении Ататура, Гордия, магов, у которых ещё хватало сил двигаться, и всех праздношатающихся помощников, Элоиз спокойно вышла из амфитеатра и ступила на эспланаду, поросшую сорняками и рододендронами. Вдали раздавался грохот битвы, перемежаемый вспышками молний.

Ещё один маг погибал.

Элоиз тихо позвала:

— Силь-Виох.

Некоторое время ничего не происходило, и маги, собравшиеся вокруг двух путешественников во времени, исчерпали свои последние остатки высокомерия и скептицизма. Но, разрывая пространство, точно нанося исполинскую рану, Силь-Виох наконец приземлился перед Элоиз. Несокрушимое тело андроида, казалось, было пропитано кровью. Что касается симбиота, то его опухшие и скрюченные пальцы играли с клочками мозговой массы.

Элоиз развела руки, обращаясь к Виоху:

— Иди ко мне, я вылечу тебя, и ты забудешь обо всём остальном...

Андроид Силь сделал атакующее движение в сторону молодой ведьмы. Но острая грань его металлической руки остановилась в нескольких сантиметрах от нежного лица Элоиз. Сидевший у него на плечах Виох, казалось, колебался.

— Я здесь только ради тебя... — прошептала Элоиз.

Силь выпрямился, словно застыв от непонимания. Виох сполз с его плеч и неуклюже пополз к Элоиз. Она, как заботливая мать, опустилась на колени и протянула руки к жалкому созданию. Когда контакт установился, она погладила его по лбу. Виох издал стон удовольствия, за которым быстро последовали душераздирающие рыдания.

— Вот так. Теперь всё кончено, — сказала молодая женщина, похлопывая симбиота по безволосой спине.

Затем на глазах Ататура и всех, кто наблюдал за этой сценой, Виох претерпел поразительную трансформацию: его деформированные конечности стали гармоничными, черепная коробка, казалось, вернулась к нормальным пропорциям, черты лица смягчились и округлились, постепенно позволяя появиться улыбке.

Теперь на руках Элоиз сидел розовый и пухлый новорождённый. Это была маленькая девочка... Элоиз тихонько укачивала её, пока та не уснула.

Ататур подошёл к Элоиз и, обняв её за плечи, прошептал:

— Мы назовём её Ллорио.

Поскольку всё взгляды и всё внимание были прикованы к очаровательному младенцу, никто толком не увидел, как исчез Силь. Игнорируемый всеми, не имея больше противников, он истощил свою сущность, постепенно уменьшившись в размерах, пока не стал таким же маленьким, как самый мелкий из камешков, разбросанных по равнине. Затем он сублимировался. Превратившись в эфемерный газ, он поднялся в небо и стал облаком. Ветры подхватили его и подарили ему самое необыкновенное путешествие, унося в столь далёкие края, что никто в Альмери не знал их названия. И там, под влиянием депрессии, он превратился в дождь и устремился к земле в последней жертве. Спустя некоторое время на ней проросли тысячи разноцветных цветов. В каждом из них чёрный, как ночь, пестик напоминал, что даже в самом дурном существе всегда присутствует обещание искупления...

То был конец сорок пятого эона. Умирающее солнце всё ещё подвергалось атакам Великой Пожирательницы. В этом не было ничего ненормального: некоторые угрозы являлись частью миропорядка и не могли, да и не должны были быть устранены. Светило, освещавшее Альмери, скоро должно было умереть, и не стоило желать иного исхода. Вскоре всему настанет конец.

Но не сейчас, не сегодня. Прижимая Элоиз к себе, Ататур подумал, что этот день принадлежит им. Он засмеялся и поцеловал молодую ведьму, и она нежно ответила на его ласки...

***

Уго Беллагамба живёт в Экс-ан-Провансе. Доктор исторических наук (история права), он женат на очаровательной женщине, имеет невероятно маленькую собачку и состоит в меняющей свой состав группе авторов из Экса. Уго признаётся в своей страсти к утопии и ухронии, заявляет о своей любви к рассказам и признаёт наличие склонности к соавторству. Он опубликовал несколько текстов под псевдонимом Майкл Рейсс (в настоящее время отказался от него), включая «Республиканский Апофис» (L’Apopis Républicain) — ухронию с элементами космической оперы, которая принесла ему номинацию на премию Жозефа Рони-старшего. Этот рассказ был переиздан в антологии «SF 2000-2002» и войдёт в первый сборник автора, который выйдет в издательстве Belial в начале 2003 года. Недавно Уго Беллагамба опубликовал киберпанк-роман «Школа убийц» (l’École des Assassins), написанный в соавторстве с Томасом Дэем, и завершает с тем же автором второй роман, сочетающий фэнтези и политику. В будущем Уго готовит свой первый сольный роман — ухронию о крестовых походах и тамплиерах, вдохновлённую оперой Кампры*.

* Андре Кампра́ — французский композитор эпохи барокко.

Филипп Моно Джек Вэнс, этнолог воображения или гомункул, заспиртованный в банке? Эссе

Уго Беллагамба Если отбросить мизогинию...

Микаэль Иворра La Perle de Nimrod

Лоран Айллет L'Auberge de la Tonnelle

Тьерри ди Ролло Perspective infinie

Дэвид Соньер Escale Musicale

Жан Милманн Ultime déjeuner

Скотч Арлстон Filet d'oie braisé au coulis de ponape frais (en jus de Vin de Lune). Повесть.

Йохан Элио Le Maton des Magiciens

Габриэль Феро Des hommes d'honneur

Л. В. Сервера Мерино Dans l'ombre de l'Aryenorden

Николя Клюзо L'Affaire de l'archiplume dépossédé

Жорж Фово Et Epucaü créa la vie… Faribole en Almery

Перевод В. Спринского

Антологист

Филипп Моно живёт среди книг. Библилотекарь днём, с наступлением темноты он бродит по тропам воображаемых миров, образы которых он переносит в свои романы. Он является автором книг «Брат Алоизий и маленький принц» и «Слуги» (первая часть трилогии), вышедших в издательстве Nestiveqnen. Он также опубликовал несколько рассказов в антологиях и сотрудничает с журналом Faeries. Его страсть к вселенной Джека Вэнса и его борьба за повторное открытие этого автора во Франции привели его к созданию настоящей антологии.

Джек Вэнс, этнолог воображения или гомункул, заспиртованный в банке?

Я давно слышал, что Солнце скоро погаснет.

О, грешник, где ты будешь стоять в тот день?

«Великий День». Аноним, 1860 г.

Прежде чем мы отправимся на небольшую экскурсию по земле Альмери, давайте ответим на несколько неизбежных вопросов: кто такой Джек Вэнс? Зачем посвящать ему антологию-трибьют? Почему циклу «Умирающая Земля» посвящена её основная тема? Почему ты, Моно, занимаешься этим? И наконец, самый главный вопрос: является ли Джек Вэнс заспиртованным гомункулом в банке, которого можно продать в качестве местной диковинки на ярмарке в Азеномее?

Элементы ответов: Джек Вэнс родился в 1916 году в Сан-Франциско. Прежде чем начать литературную карьеру, он сменил множество профессий, в том числе моряка. Он пробует свои силы во всём — в детективах, научной фантастике, фэнтези, приключениях — но в целом его работы никогда нельзя однозначно отнести ни к одному из этих жанров. В этом и заключается его уникальность. Его романы, как бы их ни каталогизировали и ни маркировали, остаются грандиозными фресками, в которых элементы всех жанров встречаются и сосуществуют. Есть два общих знаменателя: путешествия и изучение человека в новых для него условиях, на терраформированных или вновь открытых планетах, космических колониях, что позволяет ему обозревать вероятные варианты будущего, которое он изображает.

Джеку Вэнсу сегодня восемьдесят шесть лет. Из-за плохого зрения он работает с помощью голосового программного обеспечения, а его жена Норма просматривает и корректирует созданные таким образом рукописи. Его страсть заставляет его снова и снова отправляться в эти странные миры — в поисках невероятных приключений.

Почему антология-трибьют Джеку Вэнсу? Несмотря на то, что Вэнс является одним из столпов мировой фантастической литературы, французский издательский мир в течение последнего десятилетия несколько пренебрегал им. Тем не менее он стоит в одном ряду с величайшими, от Толкина до Азимова, поскольку является одним из вдохновителей нынешних поколений как англосаксонских, так и франкоязычных авторов, а также потому, что его творения были и остаются актуальными, неподвластными времени. Образы, которые он порождает благодаря всегда очень точному выбору лексики, действительно могут быть представлены таким количеством способов, сколько существует потенциальных читателей. Его произведения не стареют, потому что они основаны на человеке, который, несмотря ни на что, не меняется; а также потому, что доля воображения, оставленная читателю, по-прежнему очень велика (например, космический корабль, представленный с разумной экономией слов, приобретает в сознании каждого читателя вполен определённый и развивающийся образ). Если прочесть роман Вэнса дважды с интервалом в несколько лет, его вкус обновится.

Однако, к сожалению, у нас не будет свободного времени, чтобы рассказать обо всех работах Джека Вэнса — на этого потребуется несколько вдумчивых исследований. Для команды Nestiveqnen проект этой антологии свидетельствует о стремлении вернуть Джека Вэнса французской аудитории.

Почему тема этой антологии — мир Умирающей Земли? Потому что это самый свободный мир — то есть наименее детально проработанный в своей исторической или географической структуре — из всех, изобретённых Вэнсом, но при этом остающийся одним из самых богатых с точки зрения красочности, оригинальности и декораций. Фактически, именно в этом мире молодой автор, желающий исследовать вселенную Вэнса в своём собственном стиле и видении, может найти наилучшую почву для самовыражения.

Почему мне доверили эту антологию? Буду краток. Моя страсть к чтению, конечно, зародилась не слишком рано, но что я помню, так это то, что первой книгой, которая помогла раскрыть её, был «Лионесс», а второй — «Глаза чужого мира». Раскрыть — не пустое слово, так что с каждым днём я начал поглощать всё больше книг, всё больше миров в соответствии с безумной схемой, которую породило во мне яркое и красочное воображение Джека Вэнса. Потребность писать возникла некоторое время спустя, как логическое продолжение этого страстного увлечения. Если я сегодня являюсь автором, то это благодаря ему. Сказать, что я благодарен ему за это, будет преуменьшением. Самое малое, что я мог сделать в то время, когда названия его произведений исчезали из каталогов, — это предпринять попытку вернуть читательскую аудиторию, которую я начал в 2001 году с редактирования специального выпуска журнала Faeries и продолжаю выпуском настоящей антологии. Дело в том, что Джек Вэнс больше не хочет возвращаться в Альмери. Кугель — персонаж, к которому он испытывает наибольшую привязанность, но он решил никогда больше не писать приключений, местом действия которых был бы этот мир. Однако такое стилистическое упражнение, как эта антология, безусловно, забавное, но имеющее определённый оттенок вызова (непросто проникнуть в мир другого автора!), показалось ему интересным проектом.

Джек и Норма Вэнс после нескольких недель переговоров* согласились одолжить мне мир Умирающей Земли, чтобы я предложил французским авторам написать приключение а ля Кугель, действие которого будет происходить в Альмери.

Наконец, является ли Джек Вэнс гомункулом, заспиртованным в банке? Узнать и рассказать об этом — также является целью данного предисловия.

* Они оба были очень разочарованы результатом, когда персонаж Кугель был предоставлен Майклу Ши, американскому писателю, который написал параллельное продолжение приключений, описанных в «Саге о Кугеле». Я читал «В поисках Симбилиса» и не считаю, что это такая уж плохая книга.

***

Рассказы об «Умирающей Земле» Джека Вэнса были написаны в три этапа. Сначала, в 1950 году, вышел сборник «Умирающая Земля», который объединил несколько историй, затерянных в последние эпохи Земли. Затем, в 1965 году, появились «Глаза чужого мира», в 1983 — «Сага о Кугеле». Наконец, в 1984 году были опубликованы три новеллы, составившие сборник «Риалто Великолепный».

Эта нерегулярность является симптоматичной: для Вэнса, вопреки противоположным мнениям, каждый раз речь шла о том, чтобы сделать паузу для отдыха от написания его обычных произведений, и, по сути, доставить себе удовольствие, отпустив поводья своего воображения. Альмери — это мир, где странное, нелепое и опасное являются ключевыми словами, далёкий от любых других соображений стиля или замысла.

Мир Альмери — это наша собственная планета в её последние годы; а именно, во время ожидающегося угасания солнца. Оно неуклонно выдыхается. Вся воля Homo almerianus не может изменить этого, как и магия, которая позиционируется как точная наука, хотя иногда и с изменчивыми эффектами. Солнце задыхается, дрожит и трясётся в судорогах, его лучи бледны и отбрасывают на мир лишь слабый свет, между сепией и оранжевым в самый пик дневной силы. Это главный элемент мира Альмери; умирающее солнце придаёт пейзажам его сумеречные цвета, а людям — изменённую психологию, поведение, обусловленное выживанием и индивидуализмом. Конкретно, мы говорим об эпохе, удалённой от нашей на пять миллиардов лет. Мы не будем подробно останавливаться на причинах такого выбора со стороны Вэнса, скажем лишь, что рассказы, составляющие корпус «Умирающей Земли», изначально претендовали на звание футуристических. Но, отдаляясь таким образом от нашей нынешней эпохи, Вэнс сознательно освобождается от всех жанровых условностей; он создаёт совершенно барочный мир, без каких-либо других ограничений, кроме его вкуса к импровизации и изобретательству. Приключения Кугеля предстают как череда событий, не связанных между собой, если не считать самого Кугеля. Результатом этого стремления к свободе является изобилие фактов, которые обогащают повествование впечатляющим, странным или причудливым образом.

Вэнс не обременяет себя множеством хронологических или исторических уточнений, потому что это элементы, которые, в конце концов, поставили бы под угрозу превосходный вкус рассказов об Умирающей Земле. А именно, тот, который проистекает из идеи сумерек мира, в течение которых память и история теряют свои институциональные и педагогические роли. Фактически, точное определение эпох, в которых живут Туржан Миирский, Кугель или Риалто, является скорее умозрительным, чем точным датированием. Создатели ролевой игры «Умирающая Земля» не пытались это сделать, хотя в данном конкретном контексте это было бы интересным и полезным предприятием с точки зрения игрового процесса.

Тем не менее, счёт времени существует, благодаря наличию этого знаменитого эона, разделяющего века, который сам разделён на эпохи, но ни один элемент не позволяет перевести эон или эпоху в годы, века или прочее*. Некоторые значимые события фигурируют тут и там в текстах; они служат, в основном, для придания глубины событиям, рассказанным в саге, и никогда по-настоящему не детализируются. Приведём их краткий список; он будет полезен для понимания подтекста некоторых новелл в настоящей антологии.

* В научных терминах, эон равен одному миллиарду лет. Альмерийский эон, по-видимому, короче; возможно, он является лишь простой исторической сегментацией. По этому вопросу, как и во многих других, Джек Вэнс сознательно хранит молчание.

Говорят, что возраст Земли составляет пять эонов, и ей предстоит прожить столько же. Впоследствии угасание нашего солнца и его превращение в туманность займет от десяти до пятнадцати эонов максимум. Это следует сопоставить с сорока альмерийскими эонами — при условии, что альмерийская эра начинается с десятого эона, того, во время которого погаснет наше солнце. Таким образом, научные эоны и альмерийские эоны не могут представлять собой одну и ту же меру времени.

• Пылкое Тление, упоминаемое на первых страница «Глаз чужого мира». Событие, к сожалению, не развито, оно порождает только спекуляции, которые подразумеваются его названием, и, по-видимому, является самым древним воспоминанием в этом мире.

• 11-я эпоха 17-го эона отмечена Великой войной между магами и ведьмами. Последние, ведомые Ллорио Белой, она же Насылающая Наваждения, ставят магов в тяжёлое положение — некоторые исчезают*, другие бегут, третьи ещё становятся, неведомо каким искусством, архивёльтами, изгнанниками с разрушенными телами.

* Исчезновение следует рассматривать в следующих терминах: сжатие физической сущности до порога её существования и растворение в небытии. Это весьма неприятное состояние не является необратимым.

• В начале 18-го эона, когда Насылающая Наваждения царствует, как богиня, три мага, выживших в Великой войне, заключают тайный союз и заставляют её исчезнуть. Её храм разрушен, женщины теряют свою силу, в то время как могущество магов переживает подъём. Затем Насылающей Наваждения удаётся вернуть себе свободу» и сплотить выживших ведьм. Могущественный маг, Калантус Спокойный, изгоняет её на край света. Между Калантусом и Насылающей Наваждения существуют отношения ненависти и любви, что оправдывает их возвращение в 21-м эоне.

• Между 18-м и 21-м эонами происходит Великий Мотолам, о котором совершенно не известно, является ли это определённой эпохой или особенно могущественным магом, ознаменовавшим своё время. У победоносных магов развивается хроническая мизогиния, которая становится существенной чертой их личности. Калантус учреждает Голубые Принципы, или Монстрамент, этический кодекс, направленный на защиту исключительных интересов магов*. Создаются Зелёная и Пурпурная Коллегии, своего рода Гарвард в области магии, приобретая известность, которая пройдёт сквозь века.

* В некотором смысле, Голубые Принципы довершают формирование эгоцентричной и высокомерной личности магов, способствуют их напыщенным манерам и льстят мегаломании большинства из них. Однако не следует думать, что Джек Вэнс с удовольствием наделяет их самыми отвратительными чертами, потому что не любит их. Ерунда: разве такое вообще можно наблюдать у автора? Вэнс просто конструирует антигероев на пике их недостатков, чтобы извлечь из этого максимум юмористического материала — и, справедливости ради, определенную долю цинизма. Большинство из них не являются плохими парнями, и хотя они могущественны, но всегда кажутся хрупкими перед лицом неизбежности конца их мира. Например, красноречие Риалто вызывает гораздо больше симпатии, чем пренебрежения. Это каприз человека, который позволяет себе иметь недостаток, чтобы существовать, прежде чем исчезнуть.

• В 21-м эоне проходит конклав в Бумергарфе. Это последнее известное крупное собрание магов, по итогам которого Калантус и Насылающая Наваждения снова сталкиваются, а затем, наконец, объединяются... к лучшему. Бессмертные маги соблюдают кодексы Голубых Принципов, организуются в узкие комитеты, чтобы защищать свои интересы, наслаждаться своим имуществом, своей тщетной властью в общей атмосфере тщеславия, глухой конкуренции и упадка. Риальто-чудотворец — один из них.

• 43-й эон — это эпоха, в которую живёт Кугель. Маги всё ещё присутствуют, но значительно потеряли своё величие. Они изолированы, ослаблены, хотя всё ещё могущественны, и, как правило, их все избегают.

• Наконец, 44-й эон — это тот, в течение которого происходит действие рассказов из сборника «Умирающая Земля». Интересно отметить, что эти рассказы были написаны первыми из всей саги, хотя они и расположены на последнем рубеже мира.

Всё это остаётся на уровне декораций, которые Вэнс просто расставляет в соответствии со своими потребностями и событиями, которые он хочет описать. Таким образом, богатство рассказов, составляющих сагу Умирающей Земли, заключается не в их хронологической точности или связности, столь дорогих для фэнтези, а в постоянном изобилии находок, странных ситуаций, переживаемых персонажами, рукописей с невероятными названиями, любопытных или магических предметов, безжизненных пустошей, немых руин с барочной архитектурой и без истории. Вот истинный мир Умирающей Земли: изумление на каждой странице, вопросы, новизна, непрекращающиеся странности. Здесь «ВСЕОБЩНОСТЬ» едят в жареном виде, там проклятые маги делят одну и ту же пару глаз, один и тот же рот, один и тот же нос. Сельская община измеряет свой социальный престиж по количеству этажей в семейной башне, на вершине которой глава семьи будет загорать под лучами агонизирующего солнца. В другой общине так боятся женского либидо, что мужчины закрывают лица вуалью, чтобы избежать ухаживаний, или даже изнасилования. Торговец роется в грязном озере, чтобы найти чешую демона, тело которого деструктурировалось во время его падения на Землю. Магия обусловлена существованием эфирных существ, с которыми заключаются трудовые контракты...

Мир Альмери подобен своему солнцу. Он лепечет несколько храбрых слов, и сердце его ещё бьётся, хотя душа уже знает, что ничто больше не имеет значения. Остаётся только неизбежность конца, символизируемая этим солнцем, чья жизнь угасает и которое скоро погаснет. Общества деградируют, население сокращается. В результате образуется пёстрое лоскутное одеяло оседлых или кочевых общин, которые патетически цепляются за обрывки идеалов.

Фактически, Homo almerianus множественен и отчаян: он организуется в сообщества с чрезвычайно разнообразными интересами. Эти традиции никогда не имеют никакой связи между собой; каждая община сохраняет свои традиции с достоинством и высокомерием, тем самым заявляя, что те, кто не придерживается их идей, систематически заблуждаются. Таким образом, эти социальные притязания становятся, простыми декорациями, предназначенными для более или менее комфортного ожидания конца.

Отчаян, потому что нет никакого выхода. Этот последний аспект психологии Homo almerianus никогда не подчёркивается, но тем не менее он обуславливает его действия, его взгляд на вселенную и собственное существование. Homo almerianus становится циничным и коварным со своими ближними. Он продолжает быть торговцем, трактирщиком, кучером или моряком, и таким образом заполняет свою жизнь условностями своего мира. Он также очень часто является простым горожанином или деревенским жителем, поддерживающим традиции, которые, хотя и кажутся ему странными, тем не менее составляют социальный цемент, в котором он нуждается, чтобы быть частью группы и существовать в ней.

Последние зрители небесного упадка живут, стараясь не слишком пугаться мрачных и спорадических одышек солнца, но неизбежный характер конца света обуславливает их поведение и задаёт основной тон, который встречается у всех персонажей саги: каждый сам за себя.

Кугель в этом смысле является типичным альмерийцем 43-го эона и остаётся самым ярким персонажем рассказов об Умирающей Земле. Он молод, амбициозен и, как того требует суровость его вселенной, оппортунист и индивидуалист. Это авантюрист в чистейшем его определении: без всяких привязанностей. У него нет конкретной профессии, но он вполне способен заниматься любой из них, при условии, что найдёт в этом свой интерес в нужном месте, в нужное время. Он может импровизировать, становясь торговцем, моряком, караванщиком или сторожем, а также убийцей или вором, мошенником, похитителем... в зависимости от обстоятельств, на которые его толкают голод, необходимость выживания или просто собственные прихоти.

***

Давайте теперь поговорим о магии.

На Умирающей Земле это последняя наука. Здесь кишат странные существа, порождённые мастерами этого искусства. Их взаимодействие с Homo almerianus больше похоже на хищничество, чем на служение. Деоданды, андроморфные, одарённые разумом и речью, являются кошмаром для путешественников, как и эрбы или архивёльты — испорченные колдуны или древние маги.

Вэнс инициирует элементы, которые, начиная с 1970-х годов, в той или иной степени обнаруживаются во многих работах, относящихся к жанру фэнтези. В основном, это систематизация магии, которая теперь выглядит как классический аспект фэнтези-романа: впервые магия позиционируется как точная наука и соответствует чётким нормам, начиная от её функционирования, обусловленного взаимодействием различных планов существования, и заканчивая терминологией, используемой для обозначения тауматургических действий.

Краткое введение в «Риалто Великолепный» должно быть известно любому автору фэнтези; этот текст задаёт тон, который будет сохраняться в истории жанра, и в этом смысле он представляет собой настоящую революцию в способе восприятия магической материи:

Заклинание, по существу, соответствует коду или набору инструкций, направляемых на сенсорную оболочку объекта, который способен изменяться в соответствии с условиями заклинания и не противится этому. Объекты не обязательно должны быть существами разумными или просто чувствующими, а поведение их […] лишённым всякой логики, капризным и даже опасным.*

Наиболее сговорчивы и послушны существа низшего порядка, самыми совершенными из которых являются Слуги. Капризнейшие творения известны благодаря Темучину, как дайхаки. Демоны и Боги относятся именно к этой группе. Могущество мага определяется широтой способностей созданного им существа. Начинающий маг просто не в состоянии контролировать дайхаков. Каждый более-менее влиятельный чародей имеет в услужении одного или нескольких Слуг. Немногие архимаги Большого Мотолэма осмеливаются использовать дайхаков низшего порядка. Перечисление их имён вызывает благоговейный трепет, ибо в самих именах заключена невероятная сила.

Таким образом, Слуги отвечают на призывы магов и оказываются ценными союзниками, но при этом упорными торгашами. В конце концов, служение магу означает для них изгнание со своего плана бытия и закрепощение, поэтому они подписывают своего рода контракты, разделённые на пункты, которые они тратят, оказывая услуги своему призывателю. Теоретически, если Слуга исчерпывает свои пункты, он обретает свободу. Он яростно торгуется за малейшее использование магом его навыков и очень часто сачкует. Маги могут добавлять пункты к своему контракту, но их главным средством давления является Флок, нейтральная сущность, которая может одновременно представлять «душу» Слуги, а также его иерархического начальника в мирах, откуда он родом. Флок ужасает Слуг и заставляет их повиноваться под страхом различных мучений.

Но, как и любая наука, наука магии должна быть доступна непосвящённым; поэтому наименования заклинаний будут поэтическими и образными:

[...]магия сохранила многочисленные особенности, свойственные человеческой расе, хотя действующая сила никогда не имела человеческой природы. Случайный взгляд в любой из основных каталогов магических заклинаний позволил бы убедиться в их направленности на людей; перечень чародейских заклятий, хоть и немного архаичный, приятно удивил бы читающего. Заглянув (лишь на мгновение) в четвёртую главу учебника по практической магии Килликлоу, мы обнаружили бы написанные светло-фиолетовыми чернилами строки:

Нанесение физического вреда по Ксарфаджио,

Зелёно-пурпурное предотвращение радости

Кольцо холода по Тинклеру,

Непроходящая чесотка по Лагвайлеру

Удлинение носа по Кхалипу [...]**

* «Риалто Великолепный». Введение.

** «Риалто Великолепный». Введение. Список заклинаний не является исчерпывающим.

Гэри Гигакс при разработке первых черновиков ролевой игры «Подземелья и драконы» практически перенял принципы магии Вэнса для базовых правил своей игры и стандартизировал идею «магии как науки».

Затем эта идея проложила себе путь через игру, а затем и через ролевые игры к множеству современных авторов романов или комиксов в жанре фэнтези, которые, более или менее откровенно (как Скотч Арлестон, Николас Клюзо или ваш покорный слуга), разрабатывают миры, функционирующие, по крайней мере частично, в соответствии со схемами, которые изначально разработал Джек Вэнс.

Другая незабываемая находка Вэнса — камни Иона (использование которых мы найдём в текстах антологии), являющихся вместилищами магии. Они представляют собой разноцветные драгоценные камни различного вида. Маги носят их, заставляя вращаться вокруг себя — для пущей эффектности: чем больше камней Иона вокруг мага, чем ярче они сияют благодаря своему магическому заряду, тем более могущественным считается этот маг и тем больше ему завидуют его коллеги.

***

Некоторые тщетно пытались сравнивать литературные качества рассказов об Умирающей Земле с другими современными произведениями, считающимися «лучшими», не признавая, что это была совершенно отдельная работа в писательской карьере Джека Вэнса. Прежде всего, Вэнс никогда не претендовал на то, чтобы написать свой основной труд, создавая приключения Кугеля. Как я уже упоминал в начале этого предисловия, Альмери для автора — это мир для отдыха, где воображение не подчинено никаким правилам, кроме самой элементарной структуры редакторской работы над художественной литературой. Мы видели, насколько это было определяющим для самых ярких элементов текстов, составляющих сагу, потому что её интерес заключается именно в свободном и диком фейерверке воображения Вэнса. Кроме того, к моменту выхода двух томов о Кугеле (1965 г.) Джеку Вэнсу уже нечего было кому-то доказывать, и он входил в мировой пантеон авторов научной фантастики. Наконец, французские переводы всё ещё доступных его текстов отличаются разным качеством и, что самое главное, являются неполными — в частности, я имею в виду то, что был пропущен рассказ «Силь», являющийся неотъемлемой частью первого тома о Кугеле, который стал известен французской публике только в 1990 году, в специальном выпуске журнала Graal.

Наконец, как судить о ценности автора, если не по интересу, который проявляет к нему публика? В данном случае, отсутствие произведений Джека Вэнса на полках французских книжных магазинов связано не с дезертирством читателей, а с издательским выбором, на котором здесь нет смысла задерживаться. Я встречался с Джеком Вэнсом в Пуатье в 1998 году, по случаю открытия первого конвента Utopia (ныне Utopiales, крупнейший французский конвент фэнтези и научной фантастики), проходившего под его патронажем. Я помню, что видел уважение во всех глазах. Однако это признание со стороны французского издательского мира произошло в тот момент, когда большая часть произведений Вэнса уже была недоступна. Мы были далеки от тех времён, когда Жак Гоймар, директор серии в издательстве Presses Pocket, открыл для себя Джека Вэнса и сделал его известным во франкоязычном мире.

Неуважение к произведению — это первая стадия забвения; возьмём конкретный пример «Хроник Кэдволла»: «Исс и Старая Земля», вторая книга из серии, насчитывающей три части, единственная доступная в настоящее время. Когда знаешь, что все три тома составляют одну и ту же историю, что читатель не купит второй том, не прочитав первый, и что первый, как и последний, невозможно найти, может показаться преувеличением утверждать, что романы Джека Вэнса больше не читают и что это является причиной их отсутствия на полках.

В конце концов, если бы Вэнс не нравился людям, если бы у него не было потенциальных читателей, его бы не адаптировали в комиксы*, его миры не преобразовывали бы в ролевые игры**, ему бы не посвящали десятки интернет-сайтов, списки рассылки, досье в журналах (после Faeries журнал Bifrost готовит к следующему году свой специальный выпуск о Джеке Вэнсе...).

* Морван и Ли-ан, в издательстве Delcourt, адаптировали «Планету приключений».

**   В области ролевых игр были опубликованы игры, основанные на вселенных «Лионесс» (Lyonesse – Aventures dans les Isles Anciennes, Men in Cheese) и «Умирающей Земли» (Dying Earth – Role Playing Game, Pelgrane Press), а также игра по «Планете приключений» (Tschaï) в форме дополнения к системе GURPS (Steve Jackson Games).

Конкретно, что нам осталось сегодня от творчества Джека Вэнса? Обзор ситуации.

• Издательство J'ai lu: Доступны все тексты корпуса «Умирающей Земли», а также издание в одном томе четырёх книг превосходной «Планеты приключений».

• Издательство Pocket: В каталоге 2002 года фигурируют «Исс и Старая Земля», вторая часть «Кэдволла»; «Мэдук», третий том трилогии «Лионесс»; «Лампа ночи», уникальный роман-однотомник. А также «Зов странствий», второй том которого, «Лурулу», только что закончен Джеком Вэнсом и уже вышел в США. В 2000 году также было переиздано первое произведение из «Саги о Принцах-Демонах»: «Звёздный король». Другие тома так и не последовали.

Однако, в то время, когда я пишу эти строки, ситуация меняется. Наконец-то!

Оказывается, права на издание более тридцати наименований, романов и сборников, были выкуплены различными издателями. Сведений о датах выхода, как водится, немного. Тем не менее, вот что мне удалось узнать:

• Folio SF: Переиздание «Космической оперы» запланировано на апрель 2003 года в мягкой обложке. За ним последуют летом 2003 года в той же коллекции три тома «Лионесса».

• Livre de Poche: Планируются, не ранее 2005 года (?), первые три тома «Саги о Принцах-Демонах». О двух последних томах серии, которая всего насчитывает пять, нам пока ничего не известно.

• Denoël (коллекция Lunes d’Encre): На 2004 год запланировано переиздание в виде омнибусов более десяти наименований: «Повелители драконов», «Эмфирион», «Вечная жизнь», «Языки Пао» (один из первых текстов научной фантастики, затрагивающий этнолингвистику), полное собрание «Хроник Дердейна», а также рассказы, некоторые из которых ранее не издавались во Франции. Также будет переиздан сборник «Миры Магнуса Ридольфа», пересмотренный и дополненный — первое издание было неполным.

• Издательство du Bélial: На 2003 год запланировано переиздание «Большой планеты» и её продолжения, «Поавучих театров Большой планеты» — безусловно, два наиболее репрезентативных романа вэнсовской научной фэнтези, наряду с «Планетой приключений».

Отрадно осознавать, что творчество Джека Вэнса может пережить возрождение во Франции. Потому что, решительно нет, Джек Вэнс не гомункул, заспиртованный в банке. Это величина, пионер научной фантастики, и не стоит об этом забывать. Его не держат «на всякий случай» и не продают со скидкой в лавке на Азеномейской ярмарке. Его представляют публике с профессионализмом и уважением, потому что он — подлинный институт, и без него нынешний мир фантастической литературы имел бы совершенно другой вкус. Можем ли мы представить научную фантастику без Азимова, без Дика, без Ле Гуин, даже без Кордвайнера Смита — чтобы не упомянуть ещё одного заброшенного автора? Осмелимся ли мы говорить о фэнтези без Толкина, без Муркока, Говарда или Дансени? Немыслимо, не так ли?

Вот, собственно, почему эта антология появилась на свет. Но это также было удовольствием вернуться и увидеть пейзажи Альмери, Асколайса и Кутца, пообщаться со Слугами... Чтобы ещё раз последовать за Homo almerianus в его борьбе за сохранение хрупкой надежды перед лицом конца своего мира.

Мне нужно написать ещё одну важную вещь. Уже признано, что трудно войти в мир другого автора — особенно если это кто-то вроде Джека Вэнса. Но есть и ещё кое-что: эта антология задумывалась как произведение альмерийского фэнтези, а не просто фэнтези.

Дело в том, что тексты Умирающей Земли, в силу своего новаторского характера, нисколько не похожи на так называемые произведения фэнтези; подобно другим работам, ранним, современным или более поздним (например, произведениям У. Ле Гуин о Земноморье, М. Муркока, Дж. Р. Р. Толкина, Р. И. Говарда), они входят в пантеон новаторских работ этого жанра. Соответствовать кодам Джека Вэнса, которые больше относятся к идее, к атмосфере, чем к чётко установленному принципу жанра, было трудной задачей для авторов, принявших этот вызов. Таким образом, было исключено, например, рассмотрение возможности преобразования обычной фэнтези-истории в альмерийскую, просто добавив в неё несколько деодандов, причудливого мага, строптивого Слугу, философа-эрба и/или нескольких гомункулов — пусть даже заспиртованных.

Авторы, чьи новеллы вы собираетесь прочитать, буквально прониклись не стилем, а атмосферой Вэнса. Чтобы привести вас в Альмери, не пытаясь во всём быть верными Джеку Вэнсу, им удалось воссоздать эту магию, эти мелочи, благодаря которым вы оказываетесь в Альмери, а не в каком-либо другом мире фэнтези. Было только одно условие; Норма Вэнс настаивала на том, что авторы не должны были использовать Кугеля или любое другое действующее лицо альмерийского цикла в качестве персонажа для своих историй. Но вы, возможно, заметите, если уже знакомы с текстами Умирающей Земли, что Кугель или Риальто иногда находятся всего в нескольких шагах от новых персонажей, о приключениях которых мы вам расскажем.

Таким образом, истории, которые вы собираетесь прочитать, — это лучший компромисс между самым колоритным из миров Вэнса и личным стилем современных авторов, которые приняли вызов посетить его.

• Л. В. Сервера Мерино и Уго Беллагамба стремятся разоблачить эгоцентризм и женоненавистничество среди магов 21-го и 45-го эонов.

• Жорж Фово предлагает вернуться к исконному определению слова «Творение» в этом мире, где существа могут быть созданы в чанах.

• Габриэль Феро, Мишель Иворра и Эрик Давид Сонье выводят на сцену молодых людей, похожих на Кугеля, оппортунистичных и авантюрных, которые борются за выживание, не слишком обращая внимание на окружающих. Они открывают нам новые пейзажи Альмери, с новыми общинами со странными традициями.

• Николя Клюзо проецирует в альмерийские земли своих весьма вэнсовских персонажей, Хармелинду и Дейрдре, исследовательниц из мира Нордхома, для небольшого изучения измерений воображаемых миров.

• Йохан Элио описывает изгнание магом демона в худшую из преисподних — место, которое, вероятно, вас удивит.

• Разумеется, не исключена и любовь, даже в мире, находящемся на грани вымирания. Напротив, она, вопреки всему, может дать людям надежду, которая смягчает мрачность неизбежного. Скотч Арлестон рассказывает о поисках невозможной любви через Фанальпа, современника Кугеля, художника-повара и мага, не подозревающего о своих способностях.

• Аналогичным образом Лоран Эйе позволяет нам следовать за магом, попавшим в ловушку любовных эмоций, для которого конец света становится второстепенной заботой.

• Но как быть оптимистами большинству жителей? Жан Миллеманн и Тьерри ди Ролло обращаются к «человеческому» и его отчаянию перед лицом угасающего солнца.

Двенадцать авторов, двенадцать приглашений открыть для себя новый захватывающий мир для некоторых из вас, а для тех, кто уже ступал на земли Альмери — ещё раз проследовать по следам Риальто и Хитреца Кугеля.

Филипп Моно

Экс-ан-Прованс, 12 июля 2002 года.

В тексте использованы имена, термины и названия в переводе К. Фенлар, И. Тетериной, А. Фета и др. Примечания Филипа Моно.

Филипп Моно Джек Вэнс, этнолог воображения или гомункул, заспиртованный в банке? Эссе

Уго Беллагамба Если отбросить мизогинию...

Микаэль Иворра La Perle de Nimrod

Лоран Айллет L'Auberge de la Tonnelle

Тьерри ди Ролло Perspective infinie

Дэвид Соньер Escale Musicale

Жан Милманн Ultime déjeuner

Скотч Арлстон Filet d'oie braisé au coulis de ponape frais (en jus de Vin de Lune). Повесть.

Йохан Элио Le Maton des Magiciens

Габриэль Феро Des hommes d'honneur

Л. В. Сервера Мерино Dans l'ombre de l'Aryenorden

Николя Клюзо L'Affaire de l'archiplume dépossédé

Жорж Фово Et Epucaü créa la vie… Faribole en Almery

Перевод В. Спринского